Иван Дорн - Стыцамэн

@настроение: танцы )))

---

Готовлю лекцию по св. Августину Блаженному

1. Есть, условно разумеется, разные роды благодати Божией:
1) Прежде чем Господь сотворил человека, человек был только возможностью, а не действительностью. Первый дар Божий человеку - дар быть, причём быть собой, то есть собственно природа человека, которой возможно воспринять в себя ещё большую благодать.
2) Другой род благодати Божией - та благодать, которая отличает красивых людей от некрасивых, талантливых - от тупоумных, сильных - от слабых. Не все люди красивые, талантливые и сильные, но по своей природе человеку возможно таким быть.
3) Третий род благодати Божией - вера и дела по вере, то есть праведная жизнь. Человек по своей природе способен верить, но не у всех есть вера.

Отсюда очевидно, что человек всю ту благодать, которую имеет, получил в дар, а не по закону в соответствии со своими заслугами; если человек и имеет какие-то заслуги, то и это - дар Божий. Итак, всё то добро, что у человека есть, принадлежит Богу; и нечем человеку хвалиться, кроме Бога. Велик Господь.

«Ибо кто отличает тебя? Что имеешь, чего бы не получил? Если же получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1Кор 4:6-7)

2. Господь даёт благодать человеку в дар; а раз в дар, то никоим образом не насильно. Всякий человек органичен самим собой: во-первых своим естеством, во-вторых своей же собственной свободной волей. Если Господь человеку даёт благодать, то человек может её принять по своей воле, а может не принять. Если принимает, то тем осуществляется милость Божия - Господь одаряет по милости Своей; если не принимает, то это производит возмездие по закону - отсутствие добра, потому что человек сам его отверг.

«Почему же дается не всем, это не должно волновать верного, который верует, что от одного человека все пошли в осуждение, без сомнение справедливейшее: так что не было бы никакого упрека Богу, даже если бы никто оттуда не был бы избавлен. Откуда явствует, что велика благодать, состоящая в том, что многие избавляются и узнают о том, что им бы полагалось, наблюдая за теми, кто не избавлен: так, чтобы хвалящийся хвалился не своими заслугами, которые у него равны с заслугами осужденных, но лишь Господом.» (с)

«Почему же Он скорее избавляет того, нежели этого? Непостижимы суды Его и неисследимы пути Его (Рим. 11, 35). Ибо нам лучше и здесь услышать или сказать: "А ты кто, человек, что споришь с Богом?" (Рим. 9, 20), - нежели дерзнуть говорить так, будто мы знаем оставшееся сокрытым по желанию Бога. А ведь Он не мог хотеть чего-либо неправедного.» (с)

*То есть ответ на эти вопросы - великий и могучий рандом.

---

Переписка в игре Holy War

Часть переписки с одной язычницей, вызванной моей просьбой не нападать на христиан вообще и на меня в частности.

- «Неее только христиан и только их - их же много и очень много и они все не страхованные ну а на вас по вашей личной просьбе я постараюсь не нападать»

- «Христиан много потому, что в христианстве - истина, и многие, очень многие, это чувствуют. И, чувствуя это, не хотят быть противниками истины. ...Хотя, увы, не все понимают христианскую истину правильно, ещё меньше - могут её объяснить, а некоторые, называясь христианами, таковыми на деле не являются.»

- «...Я насмотрелась псевдо-христиан уже здесь в холике. Одержимые фанатики своего личного христианства признающие только свою истину и свое личное понятие христианства...... Поэтому я язычник - так спокойнее играть, не донимают своей истиной»

- «Что есть христианин? Что есть одержимый? И что есть фанатик? И чем отличается мнение от знания? И что есть истина? Я знаю ответы на эти вопросы. А ты? )

Истина - это и есть, в общем-то, Бог, которому мы, христиане, поклоняемся. Что может быть достойно веры, кроме самой истины? )

Есть такой закон логики: если не истинно, то ложно, третьего не дано. Если в христианстве - истина, то всё, что противно христианству - ложно. И если христианский Бог - истина, то Он истинный, а значит прочие боги, пытающиеся с Ним соперничать, - ложные.

Как возможно быть язычником, следовать заведомой лжи, если только желаешь себе блага? А если не желаешь себе блага, то какая тебе от этого польза? )»

*Последнее моё послание осталось без ответа )))

---

Августин Блаженный

«И потому, повествуя о той благодати, которая не дается по каким-либо заслугам, но производит все заслуги, апостол говорит: "Не потому, чтобы мы сами были способны помыслить что от себя, но способность наша от Бога" (2 Кор. 3, 5). Здесь пусть внемлют и взвесят эти слова те, кто думает, будто от нас происходит начало веры, а от Бога - ее возрастание. Ибо кто не увидит, что прежде, нежели уверовать, надо помыслить? Никто не уверует во что-либо, если прежде не помыслит о том, что в это следует верить. Правда, некоторые помышления пролетают в голове стремительно и мгновенно, а следующее за ними желание поверить возникает настолько быстро, что как бы одновременно сопровождает помышления. И Все же необходимо, чтобы Все, во что верят, предварялось размышлением для того, чтобы в него верили. Хотя и верить есть не что иное, как мыслить о чем-то с согласием. Ведь не всякий, кто мыслит, верует: многие размышляют для того, чтобы не верить. Но всякий верующий мыслит, причем мыслит, веруя, и верует, размышляя.

Следовательно, то же самое относится к религии и благочестию (о чем говорил апостол). Ведь если мы не способны что-либо мыслить как бы от самих себя, но способность наша от Бога, то, очевидно, не способны и верить во что-либо от самих себя (что невозможно без размышления), но способность начать верить происходит от Бога. Итак, если никто не достаточен самому себе для начала и совершения какого-либо благого дела (с каковой истиной эти братья, судя по вашему посланию, уже согласны), если во всяком благом деле, как начатом, так и совершенном, наша способность происходит от Бога, то и для начала веры, и для совершения ее тоже никто не достаточен самому себе, но способность наша от Бога. Ибо веры нет без размышления, а мы не способны мыслить что-либо от самих себя, но способность наша происходит от Бога. »
(с) Августин Блаженный, из трактата "О предопределении святых"

---

Лорд Хаоса. Ирония.

«Тому, кто сражается с монстрами, нужно сильно постараться,
чтобы самому не превратиться в монстра» (c)

К хаосу нельзя приспособиться. Над ним можно только господствовать - или погибнуть, третьего не дано.

В бреду Ницше есть одна вполне разумная и рациональная линия - воля к власти вполне жизненна и насущна. В конце-концов Господь есть Высшая Власть, а нам надлежит быть подобными Ему. Но какого рода должна быть та власть, чтобы человеку господствовать над хаосом, который его окружает - и над хаосом в самом себе? И как эта власть осуществляется? - явно не так, как рассказывал Ницше. Хайдеггер со своей аналитикой присутствия гораздо ближе к ответу, на мой взгляд. Но ещё ближе, как ни странно, Аристотель с его учением о неподвижном перводвигателе и вытекающим из него выводом: "Побеждай присутствием".

"Побеждай присутствием" - это то, какого рода должна быть власть, чтобы господствовать над окружающим хаосом. Но какое оно - это присутствие? И как оно осуществляется? Очевидно: святое.

Итак, чтобы господствовать над окружающим хаосом и хаосом в нас самих одним только присутствием (а больше нечем), нам необходимо святое присутствие - благодать Божия в нас самих, внутрь человеческого естества. Как оно осуществляется, как нам приобрести благодать Божию? Здесь - идём за наставлениями к преп. Серафиму Саровскому...

---

Система Базовых Определений

1. Вещь - понятие, существующее объективно, является стечением качеств - других объективных понятий.
2. Субстрат - "наполнитель" всех понятий, безкачественное понятие, чистая понятийность понятия, также - чистая возможность осуществления понятия; синонимы: энергия, эфир, материя, субстанция; не имеет активного начала.
3. Суть - наиболее общее из того, что можно сказать о вещи, наиболее общее понятие о понятии вещь.
4. Сущность - понятие, заключающее в себе собственно вещь и понятие о вещи, ей тождественное.
5. Бытие - совокупность всех взаимосвязей всех вещей.
6. Мір - сущность, заключающая в себе бытие всех вещей, сущностей, существующих условно; суть міра - противоречие; сущность міра - хаос.
7. Дух - сущность, которая выражается в принципах поведения индивида (например в Декалоге).
8. Бог - сущность, которая является духом и существует безусловно.
9. Любовь - это то, чтобы исполнять волю Бога, которая выражается в принципах Его поведения.
10. Мудрость - атрибут индивида; полноценное истинное (не-ложное) знание, заключающее в себе знание причин; также умение его (знание) применять во благо (т.е. согласно воле Бога), и соответствующие дела индивида.
11. Душа - сущность, источник намерений и соответствующей им деятельности индивида; душа относится к духу так же, как намерение относится к способу его осуществления.
12. Тело (животного) - средство, посредством которого душа осуществляет свои намерения.
13. Культура - то, каким образом осуществляется дух в деятельности индивида; атрибут индивида.
14. Воля - суть намерения индивида.
15. Животное - сущность, являющаяся стечением сущностей духа, души и тела.
16. Человек - животное, являющееся стечением всех указанных определений, причём их бытие в каждом индивидуальном человеке - индивидуально.

@настроение: смерть демонам! )))

---

Царствие Небесное

Хотя я культивирую в себе ненависть ко злу... ненависть - это не всё, что у меня в сердце есть.
Видение прекрасного, совершенного мира, в котором все объединены единой истиной...
Видение, невыразимое в словах... Настолько благословенное, что не следует оскорблять его несовершенством человеческой речи...

Это - то, ради чего.

---

Приходила Оникс с какими-то абсурдными упрёками, которые я, разумеется, отмёл, потому что они абсурдные. Выяснить, почему я считаю, что её точка зрения ошибочна - она не захотела. Сказала, что у меня здравый смысл отсутствует. В результате я с ней попрощался )

---

Пост-лекционное

Тот заряд эмоций, который я получаю после лекции - трудно с чем-то сравнить. Мне это нравится - лекции читать. Чувствую себя полноценным человеком, занимающимся тем, к чему предназначен, причём с пользой и очень успешно... Чувствую себя на своём месте, и ничего мне больше не надо ) Сродственный труд, однако )))

---

Лекция: стоики

Эллинистическая философия
4 век до н. э. оказался для древнегреческой философии временем ее высочайшего подъема. Основанные Платоном и Аристотелем школы стали центрами не только античной философии, но и античной науки: математики, физики, астрономии, биологии, широкого круга наук гуманитарного цикла. Вместе с тем в развитии философии после Аристотеля выступают черты совершенно новые по сравнению с предшествующей ей философией. Глубокие изменения происходят в понимании задач и целей самой философии, в понимании средств, с помощью которых эти задачи выполняются.
Изменяется социальный и этнический состав самих деятелей философии. В разработку вопросов философии включаются представители народов, не принимавших ранее сколько-нибудь заметного участия в процессе развития философии. Эти новые деятели — уроженцы и выходцы Востока и возникших на Востоке новых научных и философских центров. В 3 в. до н. э. в античном рабовладельческом обществе повсеместно разразился длительный кризис — экономический, социальный, политический. Этот кризис привел к возникновению и развитию философских течений и школ, представлявших отражение процесса, начавшегося в философской и научной мысли.
Интерес к теории, к теоретическому выяснению картины мира, природы действующего в нем человека, к космологии, физике, астрономии повсеместно падает. Философов интересует не столько вопрос о том, что есть и как существует мир, сколько вопрос о том, как надо жить в этом мире, чтобы избежать угрожающих со всех сторон бедствий и опасностей. Философ, который был ученым, исследователем, «созерцателем», становится теперь мудрецом, добытчиком не столько знания, сколько счастья, умельцем жизни. В философии он видит деятельность и строй мысли, освобождающей человека от бедствий, опасностей, от ненадежности, обманчивости, от страха и волнений, которыми так полна и испорчена жизнь.
По сравнению с чудовищной мощью Аристотелевской философии эллинистический период был упадком и медленным разложением античной философии, совпадавшим с разложением, собственно, античного мира в целом. Из наиболее распространённых в ту эпоху философских течений для нас представляет наибольший интерес школа стоиков, как содержащая в себе наибольшее количество разумных идей и как бы предвестие зарождения христианской философии.

Стоицизм
В конце IV в. до н. э. в Греции формируется стоицизм, который в эллинистическом, а также в более позднем периоде становится одним из самых распространенных философских течений. Его основателем был Зенон из Кития (336—264 до н. э.). В Афинах он познакомился с послесократовской философией (как с академической, так и с философией кинической и мегарской школ) и приблизительно в 300 г. до н. э. основывает собственную школу.
После смерти Зенона школой руководил — в строго ортодоксальном духе его учения — Клеанф (264 — 232), а затем Аристон из Хиоса, под руководством которого в школе вновь усилился элемент кинической этики. При нем стоицизму пришлось отражать нападки Аркесилая, который ввел в это время идеи скептицизма в Академию и оказал влияние на Стою. Влияние стоицизма сильно возросло при Хрисиппе из Сол в Киликии, руководителе школы в 232 — 204 гг. до н. э.
При нем стоицизм одерживает победу над скептиками из Академии, наносит удары, направленные против догматической гносеологии. Успеху Хрисиппа в полемике особенно содействовали искусно практиковавшиеся им логические методы, в том числе методы точного определения понятий. В формах, выработанных Хрисиппом, стоицизм во 2 в. до н. э. проникает в Рим.
В императорский период истории Рима в развитии стоицизма выделилось популярное направление, виднейшими деятелями которого стали в 1 в. писатель и драматург Люций Анней Сенека, а во 2 в. — Эпиктет и император Марк Аврелий. Другое направление — ученое и комментаторское — вернулось к строго ортодоксальному учению Хрисиппа. Из него вышли Корнут и Гиерокл.
У стоиков мир целиком есть единое тело. Но это тело — живое и расчлененное, насквозь пронизанное одушевляющим его телесным дыханием («пневмой»). Учение это не было вполне последовательным материализмом, в него вторгались элементы идеализма и религии, в дальнейшем развитии все усиливавшиеся. Единый мир одновременно был и телесным и наделялся божественными свойствами, отождествлялся с богом. Учение о строжайшей необходимости, по которой все происходит в мире, сочеталось с учением о совершенстве и целесообразности мира, в котором все его части», все тела и все существа зависят от целого, определяются целым и совершенством этого целого.
Учение это не могло сосуществовать с эпикуреизмом. Оно вступило в ожесточенную борьбу с гораздо более последовательным материалистическим учением Эпикура:
• Множеству атомов Эпикура стоики противопоставили учение о строжайшем единстве мира
• Учению о реальности пустоты — учение о сплошной заполненности мирового шара телами и пронизывающей тела пневмой
• Учению о бесчисленном множестве миров — учение об одном-единственном мире
• Отрицанию в мире какой бы то ни было целесообразности — убеждение в том, что все вещи и все части мира свидетельствуют о целевом плане и целевом начале, действующем в мире
• Атеизму эпикурейцев — учение о божественности мира, — пневмы, пронизывающей мир, и разума, обнаруживающегося в мире.
От Гераклита стоики почерпнули мысль о происхождении мира из огня и о периодически повторяющемся возвращении мира в огонь, о воспламенении, а также учение о мироправящем Логосе, или законе. Этот закон есть всеобщий Логос, определяющий все происходящее; в отдельных телах он проявляется как их особые законы.
В этике противоположность и антагонизм, борьба между стоицизмом и эпикуреизмом с не меньшей силой сказались в вопросе о понимании свободы и о высшей задаче человеческой жизни. Вся физика и этика эпикурейцев пронизаны пафосом свободы, стремятся вырвать человека из железных оков необходимости. Напротив, для стоиков необходимость («судьба», «рок») непреложна, а свобода в смысле Эпикура — как уклонение и избавление от необходимости — невозможна.
Действия людей отличаются не по тому, свободно или не свободно они совершаются (все они происходят и могут происходить только по необходимости), а лишь по тому, каким образом — добровольно или по принуждению — сбывается и исполняется неотвратимая во всех случаях и безусловно предназначенная нам необходимость. Судьба «ведет» того, кто добровольно и беспечально ей повинуется, и «насильно влечет», «тащит» того, кто неразумно или безрассудно ей противится.
Мудрец стремится вести жизнь, согласную с природой, и для этого руководится разумом. Настроение, в котором он живет, есть резиньяция, смирение, покорность неотвратимому. Разумная и согласующаяся с природой жизнь есть жизнь добродетельная, а добродетель дает безмятежность существования («атараксия»), которая и есть высшая цель жизни. Согласие с разумом и добродетель поддерживаются постоянным упражнением в добродетели и господством над страстями.
Человек и общество. Так как человек — не только отдельное, изолированное существо, но также существо общественное и вместе с тем часть мира, то естественное стремление к самосохранению, изначально движущее его поведение, возвышается до заботы, о благе государства и даже до понимания обязанностей отдельного существа по отношению к мировому целому.
Поэтому мудрец выше личного блага ставит благо государства и в случае необходимости не колеблется принести ему в жертву даже свою жизнь: он знает и понимает, что в этом случае именно этого требует стремление к самосохранению. Расширяя эту точку зрения за пределы родного полиса, стоики приходили к космополитизму. «Человек, — утверждали они, — гражданин мира». Этот космополитизм был воззрением, характерным для гражданина эпохи образования мировой империи, поглотившей Грецию с маленькими полисами. Именно в этом качестве стоицизм перешел в римскую философию.
Теория познания. Стоицизму принадлежит видная роль в разработке логики. Идеи этой логики обратили на себя внимание и получили высокую оценку именно в последнее время в теории умозаключения и в логической семантике. Самый термин «логика» — как название одного из основных разделов философии — введен в обиход философии именно стоиками. Они признали в логике равноправную часть философии, такую же, как физика и этика. В отличие от этих частей, логика есть учение о речи. Предмет логики — словесные знаки (звуки, слоги, слова, предложения) и то, что этими знаками обозначается (понятия, суждения, умозаключения, или выводы). Предмет логики — «логос».
Исходный пункт логики — представление и отношение представления к чему-нибудь данному в природе. Все существующее есть тело, качество тела, движение тела, отношение тела и может стать предметом нашего представления только посредством чувственного восприятия. Чувственное представление — первый и основной из всех видов представления. Два условия определяют истинность всех наших представлений:
1. Способ, каким они выводятся из чувственных представлений
2. Свойства самих этих представлений
Чувственное представление есть изменение, или модификация, произведенная в душе предметом; доходя до сознания, это изменение заставляет сознавать и самый предмет. Согласно Зенону и Клеанфу, предмет отпечатлевается в душе; согласно Хрисиппу, душа «модифицируется» предметом. Истинным чувственное представление бывает тогда, когда предмет отражается в нем так, как он есть, со всеми данными в природе своими свойствами. Наряду с истинными, существуют и ложные, обманчивые чувственные представления. Нельзя признать безошибочными, как признавали Эпикур и его последователи, все без исключения чувственные представления, например сны и галлюцинации.
Чтобы избежать согласия с чувственными представлениями, неспособными к верному отражению предмета, человеку необходимо убедиться:
1. В здравом ли состоянии его ум
2. В здравом ли состоянии орган чувств, обусловливающий восприятие предмета
3. Соответствует ли восприятию пространственное удаление предмета и положение, занимаемое предметом относительно органа чувств
4. Достаточное ли время длился процесс восприятия
5. Было ли само восприятие настолько тщательно, что могли быть восприняты все качества предмета
6. Не нарушает ли нормальных условий восприятия среда, находящаяся между предметом и органом чувств
7. Подтверждается ли первое впечатление повторными восприятиями — своими или чужими
Если всесторонняя проверка по всем названным пунктам приведет к выводу, что восприятие адекватно отражает свой предмет, то такое представление называется «схватывающим», или «каталептическим». Такое — «каталептическое» — представление и есть критерий познания.
Способность ума к образованию общих логических представлений стоики назвали «логосом». В этом учении логос рассматривается и как орган речи и как орган мышления. Логос отличает человека от животных, которые лишены разума. Человек обладает разумом наравне с божеством, а его «логос» одинаков с божественным разумом, который действует во всем мире и формирует материю согласно своим мыслям. Так объясняют стоики способность человеческого ума воспроизводить в себе мысли вселенского разума.
Онтология. Стоики различают четыре разряда бестелесных вещей: пространство, время, пустоту и «чистые» предметы мысли. Пространство есть «нечто», способное к заполнению (и действительно заполненное) телесным. В отличие от пустоты, которая неограниченна и бесконечна, пространство ограничено. У стоиков не было термина для обозначения вселенной как всего целого, обнимающего бесконечное мировое пространство и пустоту вне пространства. Пространство и пустота «появляются» в связи с существованием телесного.
Время определяется у стоиков как протяжение движения или как протяжение мирового движения. Как и пространство, время обладает мерой, протяжением. И пространство, и время даны вместе с существованием телесного, при этом пространство дано вместе с материальной стороной действительного, а время — в связи со стороной деятельной. К бестелесным вещам, кроме пространства, пустоты и времени, принадлежат еще чистые предметы мысли — «лекта». В то время как пространство и время — скорее, величины наглядно представляемые, «лекта» — понятия.
А именно, «лекта» — родовые понятия и относятся ко всем видам сущего и к его акциденциям. Этим «лекта» отличаются от пространства и времени, которые относятся к своим конечным и ограниченным промежуткам как целое к частям, а не как род к видам. По учению стоицизма, роды сущего — не качества, не состояния и не отношения, а предметы, наделенные качествами, имеющие некоторое состояние и находящиеся в каком-либо отношении к другим предметам. А качества, состояния и отношения суть простые родовые понятия, чистые предметы мысли.
Важная особенность учения стоиков о качествах состоит в том, что качества они признают телами. Качества состоят из «пневмы» (дыхания) и проникают в предмет во всех его частях. «Пневма» — носитель всех свойств, благодаря которым отдельная вещь есть именно то, что она есть. Это не касается, однако, основных качеств предмета. Высшие элементы действительности — воздух и огонь: из них возникает жизнь и сознание; напротив, вода и земля — пассивные материальные элементы, форму и жизнь они получают от элементов огня и воздуха.
Высшие элементы огня и воздуха придают самим себе и другим элементам их единство, к нему неспособны элементы низшие. Вселенная — единое живое существо и состоит из души и из тела, проникнутого во всех своих частях душой. «Нахождение в состоянии» есть или покой, или движение, а сами они — результаты действия некоторой силы, которая всегда и везде присутствует в космосе; так что состояние покоя не может быть выведено из косной материи, вовсе лишенной силы. Покой есть лишь равновесие сил, действующих в противоположных направлениях.
Господство судьбы. Важное понятие философии стоиков — понятие о фатуме. Каждое причинное действие происходит только согласно определенным законам природы. Если действующее тело, обладающее некоторыми свойствами, соприкасается с другим — пассивным, но также обладающим некоторыми свойствами, то с необходимостью возникает определенное следствие.
Отсюда же возникает представление о необходимой последовательности причинно-обусловленных действий. В эту необходимую последовательность входят все отдельные явления, в том числе все кажущиеся вполне произвольными действия живых существ. Цель эта — едина для всего происходящего в мире, так как всякое причинное действие и всякое движение происходят от единого перводвигателя. Однако этот перводвигатель — не неподвижный перводвигатель Аристотеля. Мир — необходимое порождение божественной живой материи — первоматерии.
Причинная сила как единый поток разделяется на множество отдельных потоков или ручьев, сохраняющих при всем том свое единство и вновь возвращающихся в единый поток. Носителем единой причинной связи всех процессов, происходящих в мире, является единая «пневма», или рок (фатум). Мир происходит из божественного огня, но огонь этот — не только материальная причина и не только закон каузального (причинного) становления. Одновременно огонь этот есть всеведущий ум и духовное начало, полагающее целевой порядок в мире.
Одно и то же материальное существо причинно определяет все происходящее в мире и осуществляет во всем происходящем самую лучшую и разумную цель. В мире существует не только подвластный необходимости рок, или фатум, но вместе с ним и благое «провидение». Как целое растение содержится в семени со всеми своими стеблями, почками, листьями, цветами и плодами, так и каждое возникающее в мире отдельное существо уже мыслилось в мировом целом как понятие, составляло предмет желания, как цель в совокупности целей, было причинно-обусловлено некой силой, направленной на его осуществление.
Божественная субстанция — носитель всех порождающих целевых представлений для всех существ. Эти представления называются у стоиков «семенными логосами».
Теодицея. Теодицеей называется философское оправдание бога за зло, существующее в мире. Наличие в мире зла и в природе явлений, несовместимых с целесообразностью, Клеанф объясняет, приписывая их фатуму, не руководимому провидением и предоставленному самому себе. Иной взгляд у Хрисиппа. Он не допускает, чтобы зло могло войти в мир вопреки воле провидения, Однако Хрисипп в этом вопросе колеблется.
Некоторые явления, для нас нежелательные и, с нашей точки зрения, представляющиеся как зло, совершенно необходимы как следствие при достижении целей природы. К тому же зло физическое собственно даже не есть и зло: оно не может отнять у человека счастье. Стало быть, задачей остается только согласовать с провидением зло нравственное. Но нравственное добро и нравственное зло соотносительны: без зла не могло бы существовать и добро, так что зло является совершенно необходимой частью божественного плана вселенной. И добро и нравственное зло одинаково таятся в организации существа, наделенного разумом и волей.
Цель творения — вызвать к жизни такие существа, в бесчисленных формах которых отражается подобие их творца. Но отражать его они могут лишь при условии, если они получат свободу либо жить сообразно с разумом, либо не жить сообразно с ним. Их задача состоит в том, чтобы содействовать богу в осуществлении в целом космосе разумности. Часть их не выполняет своей задачи, и, с точки зрения данной задачи, это есть бесспорное зло, но вовсе не зло с точки зрения целого.
Как нельзя считать злом с точки зрения целого тот факт, что рядом с человеком существуют животные и растения, так нельзя считать злом и то, что существуют дурные и неразумные люди. Кто добровольно не хочет сотрудничать в божьей работе, того влечет к тому против его воли необходимость и делает орудием божественных целей.
Свобода. Для разрешения противоречия между роком и свободой воли стоики опираются на различие видов движения. Именно видами движения высшие существа отличаются от низших. Неорганическое тело может получить импульс к движению только от другого движущегося тела. У животного причина движения внутренняя, психического характера. У него возникает представление, что может быть достигнуто нечто, соответствующее его собственной природе. Такое представление возбуждает в животном влечение.
Возникшее влечение имеет следствием какое-нибудь действие тела, направленное к получению предмета, соответствующего природе животного. Такое действие находится во власти животного и в этом смысле совершается свободно. Но в то же время оно происходит необходимо. Таким образом, условием возникновения действия оказывается встреча двух причин: внешней и внутренней. Из них решающая — внутренняя, внешняя дает только повод. Внутренняя причина — и только она одна — возбуждает влечение, связанное с согласием.
В отличие от животного, в человеке к представлению и к влечению присоединяется как элемент, обусловливающий действие, разумное логическое мышление. Человек совершает действие только тогда, когда признает его представление каталептическим. В основе практической свободы человека лежит свобода теоретическая, которая открывает возможность отклонять заблуждение, не позволяет согласиться с ним. В человеке таится возможность стать из животного существа, каким он рождается на свет, существом разумным.
Однако вполне развивается эта возможность или способность только в мудреце. Мудрец охватывает всю совокупность разумных истин как связное единство, как целое, в котором каждое отдельное положение есть знание — доказуемое и неопровержимое. Мудрец свободен как само божество, и его свобода — высшая ступень доступной человеку свободы. Для мудреца свобода и необходимость совпадают, он действует, свободно повинуясь необходимости.
Учение о единстве свободы и необходимости в поведении мудреца является всемирно-историческим достижением стоицизма. В XVII в. оно будет повторено с новой силой в учениях материалистов Гоббса и Спинозы. Его ограниченность в том, что субъектом, носителем свободного действия стоицизм провозгласил лишь мудреца. Свобода — в смысле стоиков — достояние и привилегия элиты, избранников общества. Учение стоиков о свободе узкоиндивидуалистично. Свобода как достижение и достояние масс исключается.
Космология. Учение стоиков о мире опирается на Аристотеля и отчасти на атомистов. По воззрению стоиков, наш космос — единственный. Как и у Аристотеля, космос ограничен и имеет форму шара. Как у атомистов, он окружен беспредельным пространством, пустотой. Однако пустоты не существует внутри космического шара. Единство сообщает космосу «пневма», которая проникает во все его части так, как душа проникает в тело.
Воззрение стоиков на космос — пантеистическое и гилозоистическое. Космос — существо живое и разумное. В вечно повторяющемся процессе он происходит из первоогня, живет, вновь обращается в огонь и вновь из него возникает. Если бы внутри космоса существовала пустота, то единство мира, составляющее его основную черту, было бы разрушено. В жизни космоса бесконечно чередуются периоды, когда единство мира развертывается в многообразие различных существ (диакосмезис)» и периоды, когда все их различия исчезают в безраздельном единстве единой божественной субстанции.
Цель, ради которой божественная субстанция переходит в стадию диакосмезиса, — рождение разумных существ. Мир создан для людей и для богов. В диакосмезисе божество разделяется на множество отдельных божественных личностей. Вся же совокупность разумных существ, для которых создан весь мир как их общее жилище, образует единую общину. Эта община — первообраз всех земных общин. В нее имеет доступ каждый человек, но только мудрец — ее полноправный гражданин. Стать гражданином во вселенском царстве разума — цель человека.
Человек состоит из тела и души. Душа — тоже тело, но тело «пневматическое», ему свойственно тоническое движение. Душа состоит из пяти органов чувств, органа речи, органа воспроизведения и руководящей части. Все части исходят — в виде потоков «пневмы» — из руководящей части. Место нахождения этой части — сердце. Оно — носитель духовных функций: представления, суждения и умозаключения, чувствования и хотения. Посредством восприятий, полученных из органов чувств, в душе постепенно возникает комплекс понятий, или логос.
Душа, первоначально животная, становится в процессе развития и через него разумной душой человека. После того, как душа отделится от тела, последующее ее существование зависит от степени тонуса, которой она достигла во время своего пребывания в теле. Души добродетельных людей могут существовать долгое время после того, как они покинут свое тело, и могут жить в таком состоянии в виде демонов.
Однако и добродетельная душа не может существовать вечно: при мировом пожаре она необходимо возвращается в божественную субстанцию. В стадии палингенесии все мировое развитие повторяется в совершенно точном прежнем виде. Это «вечный возврат», и в нем все человеческие души вновь вступают в поток прежнего существования. Но при этом они уже не помнят ничего из предшествующей жизни, так как мировой пожар прервал их индивидуальное существование.
Этика. Высшей целью всякого человеческого действования и стремления стоики считают счастье. Но целью этой еще не определяется содержание этического учения. По учению Зенона, основателя школы, счастье и цели всех наших действований и хотений — в «согласованной» жизни. Под такой жизнью Зенон понимал логическую согласованность человеческих мыслей друг с другом, а также согласованность нашего чувствования и хотения с этими мыслями.
Клеанф пытался разъяснить, что высшее благо — это жизнь, «согласная с природой», однако понятие блага не стало у него от этого более ясным, так как оставалось решить, о какой природе должна идти речь — о вселенской или о природе одного лишь человека. Хрисипп полагал, что под природой в этом случае необходимо понимать и вселенную, и человека, так как природа человека та же, что и вселенной.
Закон, который правит миром и предписывает каждому отдельному существу должный образ действия и поведения, есть логос. Развитый разум человека тождествен с разумом божественным, а согласованная с природой жизнь — в том, что человек живет согласно божественному мировому закону. Высшее человеческое счастье — жизнь, согласная с природой человека. Но истинную свою природу человек обретает только с развитием задатков, данных ему его природой. Только при условии этого развития человек становится в действительности тем, чем при рождении он был только в возможности. Поэтому истинная природа человека — лишь идеал, к достижению которого человека направляют его задатки.
Развитие человека, достигшее совершенства, есть добродетель, а жизнь, согласная с природой, — добродетельная жизнь. Счастливая жизнь — это и есть добродетельная жизнь, и человек должен стремиться к добродетели не ради последствий, которые ему сулит обладание добродетелью, а только ради нее самой. Чтобы быть счастливым, достаточно одного обладания добродетелью.
Добродетель — искусство правильной жизни, она принадлежит к тем искусствам, цель которых не в их произведениях и не в их результатах, а в правильности самой их деятельности. Высшая цель жизни — проявление такой деятельности. Эта конечная, или высшая, цель должна совпадать в человеке с первичным природным его влечением. Первичное природное влечение не может заблуждаться и обманывать человека.
Согласно учению стоицизма для всех живых существ первичное влечение природы есть стремление к самосохранению, или любовь к себе. Желая сохранить свои создания, природа вложила стремление к самосохранению во все свои творения. Цель природы — сохранить творение в состоянии, соответственном его природе. Поэтому каждое живое существо с самого своего рождения безотчетно ищет всего, что удовлетворяет цели самосохранения, и избегает всего, что ей противоположно.
Вопреки учению Эпикура, удовольствие не может быть предметом первичного влечения. Удовольствие есть лишь результат, сопутствующее явление, и возникает оно лишь тогда, когда сохраняется состояние, соответствующее природе. Первично соответствуют природе здоровье, сила, красота тела, владение телесными и душевными силами. Однако под стремлением к самосохранению подразумевается не только стремление к сохранению отдельного лица, но также и сохранение рода. Поэтому природа вложила в каждое живое существо стремление к порождению и к сохранению потомства. Стремление к самосохранению рода обнаруживается в любви к потомству.
На этой ступени развития влечений человек еще не превосходит других живых существ. Он начинает превосходить их с развитием у него понятий. На этой ступени безотчетное стремление и отклонение превращается у него в осознанное хотение. Человек познает общим образом, посредством общих понятий, что соответствует его природе и что не соответствует, и по какой причине.
С этого момента в человеке начинается развитие логоса. Начинает логос со службы одним природным, или животным, влечениям, но затем открывает в себе высшую природу, которую он стремится возвысить до совершенства. Совершенство природы состоит в развитии системы знания, достигаемого посредством понятий, логически согласованных между собой. Согласие жизни с природой — цель всех живых существ. И для человека высшая цель — согласие его жизни с природой. Но для человека, достигшего зрелости, согласие с природой переходит в согласие с разумом, становится мудростью и добродетелью.
Высшая цель и в каждом отдельном разумном существе и в целом мире есть деятельность разума в сфере действительности. Истинные блага — только те вещи, которые дают что-нибудь для нашей высшей цели; истинное зло — то, что содействует противоположному. Блага — добродетели, добродетельные действия, добродетельные люди. Злое — пороки, порочные действия, порочные люди. Вещь можно назвать благом, лишь поскольку она в чем-нибудь полезна для высших целей жизни. Все вещи, состояния и переживания, безразличные в нравственном отношении, — ни благо, ни зло и ни в чем не содействуют ни счастью, ни его противоположности.
Удовольствие, здоровье, сила, богатство, честь — не истинные блага, а страдание, болезнь, бедность, изгнание — не истинное зло. Из всех этих вещей может быть сделано как хорошее, так и дурное применение. Только от нашего отношения к этим вещам зависит, содействуют ли они нашему счастью или ему противодействуют. В них самих нет силы ни вредить нам, ни быть для нас полезными.
Рассмотренное в предшествующем изложении различение истинных благ и зла, с одной стороны, и безразличных вещей — с другой, было положено стоиками в основу их классификации человеческих поступков. Есть три вида поступков: хорошие, дурные и безразличные. В свой черед безразличные действия могут быть либо безусловно безразличными, либо безразличными только с точки зрения счастья и добродетели.
Последние, т. е. действия безразличные с точки зрения счастья и добродетели, образуют область, общую как для мудрых, так и неразумных. Добродетельные действия может осуществлять только мудрец, действия ошибочные — только неразумный, но «надлежащие» действия — область общая и для мудрого, и для неразумного.
Различие между действиями «добродетельными» и «надлежащими» зависит от того, обладает ли человек добродетелью или нет. Добродетель — совершенная степень правильно действующего разума, иначе — искусство одновременно и теоретическое, и практическое, правящее всеми произвольными действиями человека. Будучи однажды приобретенной, такая добродетель уже никогда не может быть утрачена; будучи идеалом совершенства, она не знает никаких степеней, ею можно только или обладать или не обладать.
Согласно Хрисиппу, есть два вида добродетели: первый вид — добродетели науки или искусства, второй — добродетели силы, развивающиеся на основе наук и искусств посредством упражнения. И для мужчин и для женщин, и для богов и для людей существует одна совокупная добродетель, сочетающая в себе все особые их преимущества. Человеческая добродетель — высшая из всех в космосе, так как человеческий разум, по сути, одинаков с божественным. Главным источником пороков и бедствий человека стоики считали аффекты, под которыми понимали чрезмерное влечение, переходящее меру, или влечение, не подчиняющееся логосу.
Основные четыре добродетели — рассудительность, умеренность, справедливость и мужество. Им противостоят четыре основных порока — неразумие, необузданность, несправедливость и трусость. Все они — различные виды невежества, и избавиться от них можно только посредством совершенной мудрости и добродетели. Можно избавиться от многих отдельных слабостей, от подверженности многим отдельным болезням.
В этом бесспорно состоит нравственное преуспевание; однако и при нем человек еще может оставаться порочным и неразумным, необузданным, и трусливым. Эти пороки, противоположные добродетелям, полностью исчезнут только при достижении полного совершенства логоса, полной согласованности жизни.

Стоическое учение, в частности подчеркивание необходимости «подчинить себя» (мировому разуму — логосу — богу), во многом повлияло на формирование раннего христианства.

---

Пытаю священника вопросами (часть 3)

- Спасибо за молитвы.
Хаос до второго пришествия потом будет гармония.
Я думаю, Бог вас примет. Вы хороший человек

- Спасибо Вам, отец Евгений. Теперь всё стало на свои места, как и должно быть...
И теперь я вижу, что вы не зря называетесь священником - не лишены благодати Божией.
Дай Бог и Вам здоровья и успешного Служения )

---

Наблюдения

Порой Господь пользует меня без моего ведома для вразумления тех, кого Он любит больше. Р. Б.
Впрочем, я не против.

* * *
С каждой новой лекцией студентов у меня почему-то становится всё больше и больше...

---

Сегодня показал своим студентам на примерах к метафизике Аристотеля, что такое настоящая философия и как она работает. У них у всех мозги поплавились, но все остались довольны... и даже лекционный материал сами попросили - подробный конспект сделать ))

* * *
Когда встречаю Яну - меня на ней жестоко клинит. Впрочем, это не удивительно - она на парнях-философах специализируется )))

* * *
Запись в раздел памяти "женщиноведение"

Женщина - она как немощнейший сосуд: что в неё зальёшь, такой она и будет. Зальёшь в неё мудрость - будет мудрой, зальёшь в неё глупость - будет глупой, зальёшь в неё безумие - будет безумной... зальёшь в неё алкоголь - будет пьяной )))
В конце-концов женщина будет именно такой, какой хочет, чтобы она была её мужчина, даже если он сам этого и не осознаёт. Какова воля мужчины, такой женщина и будет - вот в чём её природа и её наилучшее. Но то-то и плохо, что женщина впитывает в себя всякую волю, действующую в её мужчине, без разбору.

---

О мудрости

Аристотель определяет мудрость как знание причин. Это полноценное знание, но это не мудрость. Аристотелевское определение мудрости не удовлетворительно - не полно, ведь можно знать многое, а поступать всё-равно глупо. Мудрость - это также и то, чтобы уметь пользоваться своим знанием во благо, и не только уметь, но и делать.

Поэтому мудрость - это не только полноценное знание, но также и благо-искусность, и соответствующие дела. Мудрость без мудрых дел мертва.

---

Лекция по Аристотелю

Аристотель
Аристотель (384 до н. э., Стагир – 322 до н. э., Халкида), древнегреческий философ и педагог. Почти двадцать лет Аристотель учился в Академии Платона и, по-видимому, какое-то время там преподавал. Покинув Академию, Аристотель стал воспитателем Александра Македонского. Аристотель внёс существенный вклад в античную систему образования, основав Ликей в Афинах, который продолжал свою деятельность ещё многие столетия. Он задумал и организовал широкомасштабные естественнонаучные изыскания, которые финансировал Александр. Эти исследования привели ко многим фундаментальным открытиям, однако величайшие достижения Аристотеля относятся к области философии.
Дошедшие до нас сочинения Аристотеля делятся по содержанию на 7 групп. Логические трактаты, объединённые в своде «Органон»: «Категории», «Об истолковании», «Аналитики первая и вторая», «Топика». Физические трактаты: «Физика», «О происхождении и уничтожении», «О небе», «О метеорологических вопросах». Биологические трактаты: «История животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных», а также трактат «О душе». Сочинение о «первой философии», рассматривающее сущее как таковое и получившее впоследствии название «Метафизика». Этические сочинения – так называемые «Никомахова этика» (посвящённая Никомаху, сыну Аристотеля) и «Эвдемова этика» (посвящённая Эвдему, ученику Аристотеля). Социально-политические и исторические сочинения: «Политика», «Афинская полития». Работы об искусстве, поэзии и риторике: «Риторика» и дошедшая не полностью «Поэтика».
Аристотель охватил почти все доступные для его времени отрасли знания. В своей «первой философии» («Метафизике») Аристотель подверг критике учение Платона об идеях и дал решение вопроса об отношении в бытии общего и единичного. Единичное – то, что существует только «где-либо» и «теперь», оно чувственно воспринимаемо. Общее – то, что существует в любом месте и в любое время («повсюду» и «всегда»), проявляясь при определённых условиях в единичном, через которое оно познаётся. Общее составляет предмет науки и постигается умом. Для объяснения того, что существует, Аристотель принимал 4 причины:
1) сущность и суть бытия, в силу которой всякая вещь такова, какова она есть (формальная причина, «какое оно», природа или естество вещи);
2) материя и подлежащее (субстрат) – то, из чего что-либо возникает (материальная причина);
3) движущая причина, начало движения;
4) целевая причина – то, ради чего что-либо осуществляется.
Все эти четыре причины очень хорошо согласуются и с современной научной картиной мира, в физике их можно проследить везде.
Хотя Аристотель признавал материю одной из первых причин и считал её некоторой сущностью, он видел в ней только пассивное начало (возможность стать чем-либо), всю же активность приписывал остальным трём причинам, причём сути бытия – форме – приписал вечность и неизменность, а источником всякого движения считал неподвижное, но движущее начало – бога. Бог Аристотеля – «перводвигатель» мира, высшая цель всех развивающихся по собственным законам форм и образований; однако Бог-перводвигатель Аристотеля является только лишь тем, кто дал первый толчок миру, привёл его в движение – а затем полностью устранился. Впоследствии учение Аристотеля о перводвигателе было переработано и усовершенствовано Фомой Аквинским, положено в основу западной теологии.
Движение, по Аристотелю, есть переход чего-либо из возможности в действительность. Аристотель различал 4 рода движения: качественное, или изменение; количественное – увеличение и уменьшение; перемещение – пространственное движение; возникновение и уничтожение, сводимые к первым двум видам.
По Аристотелю, всякая реально существующая единичная вещь есть единство «материи» и «формы» (то есть, по сути, единство первых двух причин), причём «форма» – присущий самому веществу «вид», принимаемый им. Один и тот же предмет чувственного мира может рассматриваться и как «материя», и как «форма». Медь есть «материя» по отношению к шару («форме»), который из меди отливается. Но та же медь есть «форма» по отношению к физическим элементам, соединением которых, по Аристотелю, является вещество меди. Вся реальность оказывалась, таким образом, последовательностью переходов от «материи» к «форме» и от «формы» к «материи» (из праха и в прах).
В учении о познании и о его видах Аристотель различал «диалектическое» и «аподиктическое» познание. Область первого – «мнение», получаемое из опыта, второго – достоверное знание. Хотя мнение и может получить весьма высокую степень вероятности по своему содержанию, опыт не является, по Аристотелю, последней инстанцией достоверности знания, ибо высшие принципы знания созерцаются умом непосредственно. Цель науки Аристотель видел в полном определении предмета, достигаемом только путём соединения дедукции и индукции:
1) знание о каждом отдельном свойстве должно быть приобретено из опыта;
2) убеждение в том, что это свойство – существенное, должно быть доказано умозаключением особой логической формы – категория, силлогизмом.
Так, например, я предлагаю такое определение духа: дух есть то, что выражается, имеет бытие в принципах поведения индивида – например в Декалоге: если Дух выразил себя в Декалоге, и Декалог есть совокупность принципов поведения индивида, то Дух – это то, что в Декалоге выражается. Если определение верно, и всё бытие индивида заключается в его поведении, то предлагаемое определение духа – полное.
Исследование категорического силлогизма, осуществлённое Аристотелем в «Аналитике», стало наряду с учением о доказательстве центральной частью его логического учения. Связь трёх терминов силлогизма Аристотель понимал как отражение связи следствия, причины и носителя причины. Основной принцип силлогизма выражает связь между родом, видом и единичной вещью. Совокупность научного знания, по Аристотелю, не может быть сведена к единой системе понятий, ибо не существует такого понятия, которое могло бы быть предикатом всех других понятий: поэтому для Аристотеля оказалось необходимым указать все высшие роды – категории, к которым сводятся остальные роды сущего.
Космология Аристотеля при всех достижениях (сведение всей суммы видимых небесных явлений и движений светил в стройную теорию) в некоторых частях была отсталой в сравнении с космологией Демокрита и пифагореизма. Влияние геоцентрической космологии Аристотеля сохранялось вплоть до Коперника. Аристотель руководствовался планетной теорией Евдокса Книдского, но приписал планетным сферам реальное физическое существование: Вселенная состоит из ряда концентрических сфер, движущихся с различными скоростями и приводимых в движение крайней сферой неподвижных звёзд. «Подлунный» мир, то есть область между орбитой Луны и центром Земли, есть область беспорядочных неравномерных движений, а все тела в этой области состоят из четырёх низших элементов: земли, воды, воздуха и огня. Земля как наиболее тяжёлый элемент занимает центральное место, над ней последовательно располагаются оболочки воды, воздуха и огня. «Надлунный» мир, то есть область между орбитой Луны и крайней сферой неподвижных звёзд, есть область вечноравномерных движений, а сами звёзды состоят из пятого, совершеннейшего элемента – эфира.
Космология Аристотеля, кажущаяся нам в наше время наивной и ошибочной, при более глубоком рассмотрении не совсем такова. Ошибки и заблуждения в ней присутствующие, обусловлены отнюдь не какой-то нечестностью или неосновательностью философа, или отсутствием у него здравого смысла, а только тем, что он руководствовался теми эмпирическими фактами, которые вообще были ему доступны – а их было немного и доступно было немногое. Например, у Аристотеля не было ни телескопа, ни микроскопа. Ошибки Аристотеля демонстрируют ограниченность человеческого знания как такового. Тем не менее, как геоцентрическая (Птолемеевская), так и солярная модели вращения небесных светил – одинаково верны, истинность каждой модели зависит только от выбора системы отсчёта, а солярная модель предпочитается только потому, что она проще.
В области биологии одна из заслуг Аристотеля – его учение о биологической целесообразности, основанное на наблюдениях над целесообразным строением живых организмов. Образцы целесообразности в природе Аристотель видел в таких фактах, как развитие органических структур из семени, различные проявления целесообразно действующего инстинкта животных, взаимная приспособленность их органов и т. д. В биологических работах Аристотеля, служивших долгое время основным источником сведений по зоологии, дана классификация и описание многочисленных видов животных. Материей жизни является тело (тело обладает формой, поэтому как «материя жизни» отличается от субстрата; жизнь как таковая логически превосходит вещество); формой жизни является душа, которую Аристотель назвал «энтелехией». Соответственно трём родам живых существ (растения, животные, человек), Аристотель различал три рода души, или три части души: растительную, животную (ощущающую) и разумную.
Краткий обзор философии Аристотеля
На пороге теоретической философии Аристотеля мы встречаем введенное им понятие субстанции. Под субстанцией Аристотель понимает бытие вполне самобытное, существующее в самом себе, но не в чем-либо ином. Как такое бытие, не способное существовать ни в чем ином, субстанция никогда не может выступать в суждении, как его предикат, или атрибут, но только как его субъект.
Так как общее есть общее для множества предметов, то субстанцией, т. е. бытием вполне самобытным, оно быть не может. Поэтому субстанцией в смысле Аристотеля может быть только единичное бытие. Только оно одно самобытно в точном смысле слова.
Для понимания дальнейшего аристотелевского развития учения о единичном, или субстанциальном, бытии необходимо помнить, что, ведя свой анализ независимого объективного бытия, Аристотель неуклонно имеет в виду это бытие как предмет познания, протекающего в понятиях. Другими словами, он полагает, что существующее само по себе и потому совсем независимое от сознания человека бытие уже стало предметом познания, уже породило понятие о бытии и есть в этом смысле уже бытие как предмет понятия. Если не учесть это, то учение Аристотеля о бытии может показаться более идеалистическим, чем оно есть на деле.
Форма и материя
По Аристотелю, для нашего понятия и познания единичное бытие есть сочетание «формы» и «материи». В плане бытия «форма» — сущность предмета. В плане познания «форма» — понятие о предмете или те определения существующего в себе предмета, которые могут быть сформулированы в понятии о предмете.
Согласно Аристотелю, то, с чем может иметь дело знание, есть только понятие, заключающее в себе существенные определения предмета. Напротив, если мы отвлечемся от понятия, то из всего содержания самого предмета останется только то, что ни в коем смысле не может уже стать предметом знания.
Чтобы знание было истинным, оно, по Аристотелю, не только должно быть понятием предмета. Кроме того, самим предметом познания может быть не преходящее, не изменчивое и не текучее бытие, а только бытие непреходящее, пребывающее. Такое познание возможно, хотя отдельные предметы, в которых только и существует непреходящая сущность, всегда будут только предметами преходящими, текучими. Однако такое познание может быть только познанием или понятием о «форме». Эта «форма» для каждого предмета, «формой» которого она является, вечна: не возникает и не погибает. Допустим, мы наблюдаем, как, например, глыба меди становится статуей, получает «форму» статуи. Это нельзя понимать так, словно «форма», т. е. известное мыслимое нами очертание, возникла здесь впервые. Это следует понимать только так, что предмет (материал меди) впервые принимает очертание, которое как таковое никогда не возникало. Очертание это становится «формой» данной глыбы меди, но «форма» сама по себе не возникает здесь как «форма (».
Таким образом, в «форме» Аристотеля соединяются вечность и общность. Установление этих определений «формы» дает .возможность продолжить исследование субстанции, или самобытного единичного бытия. Предыдущим выяснено, что «форма» — общее, реально же единичное. Поэтому для того, чтобы «форма» могла стать «формой» такого-то единичного или индивидуального предмета, необходимо, чтобы к «форме» присоединилось еще нечто. Но если к «форме» присоединится нечто, способное быть выраженным посредством определенного понятия, то это вновь будет «форма».
Отсюда Аристотель выводит, что присоединяемый к «форме» новый элемент может стать элементом субстанции только при условии, если он будет совершенно «неопределенным субстратом» или «неопределённой материей». Это тот субстрат (материя), в котором общее («форма») впервые становится определенностью другого бытия.
Сказанным Аристотель не ограничивается. Он раскрывает в подробностях свое понимание процесса, посредством которого в отдельных предметах чувственного мира возникают новые свойства или в которых «материя» принимает в себя «форму».
Всякий предмет, приобретающий новое свойство, которое может быть выражено в новом определении, до этого приобретения, очевидно, не имел этого свойства. Поэтому, чтобы ответить на вопрос, что такое «материя», или «субстрат», необходимо уяснить следующее: «материя» есть, во-первых, отсутствие («лишенность», «отрицание») определения, которое ей предстоит приобрести как новое определение. Иначе говоря, «материя ('» — «лишенность» «формы».
Однако понятие «материи» не может быть сведено как к единственной характеристике к «лишению» или к «отсутствию» формы, к «отрицанию» формы. Когда в «материи» возникает новая определенность, новая «форма», например, когда глыба меди превращается в медный шар или в медную статую, то основанием этой новой определенности не может быть простое отсутствие («лишение» — отрицание) формы шара или формы статуи. С другой стороны, новая «форма» возникает в «материи», которая не имела ранее этой «формы». Отсюда следует, заключает Аристотель, что «материя» — нечто большее, чем «лишенность» («отсутствие»). Откуда же берется в «материи» новая «форма»? «Форма» эта, отвечает Аристотель, не может возникнуть, .во-первых, из бытия. Если бы она возникала из бытия, то в таком случае нечто, возникающее как -новое, возникающее впервые, существовало бы еще до своего возникновения. Но «форма» эта, во-вторых, не могла возникнуть и из небытия: ведь из небытия ничто произойти не может. Выходит, что то, из чего возникает «форма», не есть ни отсутствие «формы», ни уже возникшая, действительная «форма», а есть нечто среднее между отсутствием («лишенностью») «формы» и «формой» действительной. Это среднее между отсутствием бытия и действительным бытием есть, согласно Аристотелю, бытие «в возможности» (.
Стало быть, действительным, по Аристотелю, становится только то, что обладало «возможностью» стать действительным. И Аристотель поясняет свою мысль примером. Человек, ранее бывший необразованным, сделался образованным. Но образованным он стал не потому, что он был необразован, не вследствие «лишения» или «отсутствия» образованности, а потому, что человек этот обладал «возможностью» (способностью) стать образованным.
Но если это так, то необходимо признать, что «материя» («субстрат»,  заключает в себе два определения: 1) отсутствие «формы», которая в ней возникнет впоследствии, и 2) возможность этой «формы» как уже действительного бытия. Первое определение («лишенность») всего лишь отрицательное, второе («возможность») — положительное.
В отличие от «материи», которая есть бытие «в возможности», «форма» есть «действительность» (, т. е. осуществление возможного.
В свою очередь Аристотель различает в понятии «материя» (субстрата) два значения. Под «материей» он разумеет, во-первых, субстрат в безусловном смысле. Это только «материя», или, иначе, чистая возможность. И во-вторых, под «материей» он понимает и такой субстрат, который уже не только возможность, но и действительность.
Различие этих понятий Аристотель поясняет, рассматривая примеры производства — ремесленного и художественного. Рассмотрим, например, сделанный медником медный шар или изваянную скульптором медную статую. И этот шар и эта статуя существуют в действительности. Но что же в них будет собственно «действительным»? И о статуе и о шаре у нас имеются понятия, и каждое из них есть совокупность известных признаков. Если мы считаем статую и шар действительными, то мы приписываем действительность их понятиям. Однако ни шар, ни статуя — не понятия. Приписывая им действительность, мы рассматриваем их не в отвлечении от действительности (как Платон рассматривал свои «идеи»), а как понятия, реализованные в самой действительности, в определенной «материи», в определенном «субстрате».
Каким же образом следует мыслить эту «материю» («субстрат») в случае медной статуи или медного шара? Очевидно, «материя», ставшая шаром (статуей), есть в этом случае именно медь. Теперь отвлечемся от понятия шара (шаровидности) как от «формы». По отвлечении останется «отсутствие» («лишение») этой «формы». Совершенно очевидно, что шар сделало именно шаром вовсе не «отсутствие» формы шаровидности. Опыт медника доказывает, что из меди может быть отлит шар. Выходит, стало быть, что, хотя по отвлечении от формы шаровидности медь есть не шар, она все же возможность шара, или шар «в возможности», иначе — возможность той действительности, какой будет существующий, уже сделанный шар.
До сих пор мы рассматривали медь, медную глыбу в качестве «материи» для шара. Но это не единственный способ рассмотрения меди. Мы можем, рассматривая медь, совершенно отвлечься от мысли о шаре и поставить вопрос: а что есть эта медь сама по себе, независимо от того, что из нее может быть сделан шар?
Первый ответ на поставленный вопрос будет: «это — медь». Говоря это, мы рассматриваем медь уже не как возможность для чего-то другого (шара, статуи и т. д.), а как реальность. Понятию меди мы, таким образом, приписали действительность. Но медь — не понятие только. Медь как медь существует в каком-то веществе. Следовательно, для понятия меди, принятого как действительность, необходимо указать «материю», в которой это понятие осуществляется, в которой оно становится действительным. Для отыскания и указания этой «материи» Аристотель утверждает, что если глыба меди — действительность («форма»), то «материей» для этой действительности будет некоторое определенное сочетание физических элементов. В качестве «материи» для «формы» меди эти четыре элемента, во-первых, «отсутствие» («лишенность») меди: они еще не медь; во-вторых, они — «возможность» меди: ведь из этого их сочетания может возникнуть медь.
Но и на этом рассмотрение не заканчивается. Сочетание физических элементов — не только «материя» для иной действительности. Элементы эти, взятые сами по себе, по отвлечении от мысли о меди, составляют особую и самобытную действительность. В этом качестве они обладают особыми, принадлежащими им свойствами. Понятие о них слагается из признаков, которые существуют не только в нашей мысли как признаки понятия, но в качестве свойств существуют и осуществляются в какой-то «материи».
Таким образом, и на этой ступени анализа мы обнаружим сочетание «формы» и «материи». Четыре физических элемента обладают и «формой», так как они образуют понятие об элементах, реализующееся в некоторой «материи», и должны, кроме того, обладать «материей», так как и для них должен существовать некий «субстрат».
Что же это за «субстрат»? Если мы отвлечемся от понятия о физических элементах как о действительности, то этот «субстрат» опять-таки есть, во-первых, «отсутствие» («лишение») признаков, входящих в понятие об элементах, и, во-вторых, возможность осуществления этих признаков, этого понятия. И здесь первый момент «субстрата» — отрицательный, второй — положительный.
Можем ли мы продолжить этот «спуск» по ступеням абстракции вдоль сочетаний «форма» — «материя»? Для Аристотеля, который мыслит в этом вопросе, как настоящий грек, дальнейшее нисходящее движение здесь уже невозможно. «Материя», из которой возникают физические элементы, не обладает уже никакими определенными признаками. Поэтому природа этой «материи» не может быть выражена ни в каком понятии. Но это значит, согласно Аристотелю, что «субстрат» четырех физических элементов — уже не есть действительность и потому не может рассматриваться как действительность. Он может существовать и существует только как «материя», только как «возможность» другой, какой угодно, любой действительности.
На изложенных соображениях основывается важное для Аристотеля различие первой и последней материи.
«Последняя» материя, согласно разъяснению Аристотеля, — это та «материя», которая не только есть возможность известной «формы», но, кроме того, будучи такой возможностью, есть одновременно и особая «действительность». «Последняя» материя обладает своими особыми, ей одной принадлежащими, признаками, и относительно нее может быть высказано ее определение, может быть сформулировано ее понятие. Так, рассмотренные выше медный шар, медь, физические элементы — примеры «последней» материи в аристотелевском смысле. О них существуют понятия, содержащие каждое некоторую сумму особых признаков.
В отличие от «последней» материи, «первая» материя есть «материя», которая может стать действительностью, однако не так, как становится ею «последняя» материя. Мы видели, что в случае «последней» материи по отвлечении от действительности (шара, меди, четырех физических элементов) то, что мы отвлекали от нее, — медь по отношению к шару, четыре элемента по отношению к меди — само по себе было некоторой действительностью. Напротив, «первая» материя вовсе не может уже рассматриваться как «действительность». Она есть только «возможность», может стать какой угодно «действительностью», но сама по себе не есть никакая «действительность». Согласно Аристотелю, «первая» материя нигде и никогда не может восприниматься посредством чувств: она только мыслится и есть поэтому «неопределенный субстрат».
Здесь естественно сопоставить это учение Аристотеля о «первой» материи с учением о «материи» Платона. Как мы видели, Платон противопоставил «идей» как мир бытия миру небытия. Под «небытием», принимающим на себя «идеи» и раздробляющим единство каждой из них во множество, Платон имел в виду именно «материю». По Платону, познание может быть только относительно бытия, т. е. «идей». Что касается небытия («материи»), то к мысли об этом ведет, по Платону, только какой-то незаконный род рассуждения.
Аристотель пытается точно определить этот род рассуждения. Он утверждает, что для получения понятия о «первой» материи пригодна аналогия: подобно тому как «материя» меди («последняя» материя) относится к «форме» статуи, которая отлита из меди, так «первая» материя относится ко всякой «форме», которая может из нее произойти. Запишем эти отношения в виде пропорции:
«материя» меди : «форма» статуи = Х : любая «форма».
В этой пропорции третий член (X) есть «первая» материя. Хотя он неизвестен, все же он не совершенно непостижим для мысли: его отношение ко всякой «форме» аналогично отношению, которое имеется между глыбой меди и медной статуей.
Весь предыдущий анализ был развитием понятия Аристотеля о единичном бытии, или, иначе, о субстанции. Элементами субстанции оказались «форма» и «материя». Все (кроме «первой» материи) состоит из «формы» и «материи». Поэтому можно характеризовать аристотелевский мир, сказав, что мир есть совокупность субстанций, каждая из которых — некоторое единичное бытие.
Но эта характеристика аристотелевского мира совершенно недостаточна. Коренные свойства мира, кроме указанных, — движение и изменение. Поэтому возникает вопрос: достаточно ли для объяснения движения и изменения одних лишь «формы» и «материи»? Все ли существующее в мире может быть выведено из этих начал или кроме них существуют и должны быть введены в познание еще другие? И если существуют, то каковы они?


Учение о четырех причинах
Для ответа на поставленный здесь вопрос Аристотель рассматривает все, чему учили известные ему философы — древние и его современники, — о началах бытия и мира. Рассмотрение это, полагает он, показывает, что история исследовавшей этот вопрос мысли выдвинула — правда, не одновременно, но в лице разных философов и в разные времена — четыре основных начала, или четыре основные причины. Если иметь в виду понятия об этих причинах, то можно сказать, что ими были: 1) «материя» — то, в чем реализуется понятие; 2) «форма» — понятие или понятия, которые принимаются «материей», когда происходит переход от возможности к действительности; 3) причина движения; 4) цель, ради которой происходит известное действие. Например, когда строится дом, то «материей» при этом процессе будут кирпичи «формой» — самый дом, причиной движения, или действующей причиной, — деятельность архитектора, а целью — назначение дома.
Перечисление четырех причин Аристотель развивает во 2-й главе 5-й книги «Метафизики» (1013 а 24 — 1013 в 3). «Причина в одном смысле, — говорит Аристотель, — обозначает входящий в состав вещи материал, из которого вещь возникает, — каковы, например, медь для статуи и серебро для чаши, а также их более общие роды. В другом смысле так называется форма и образец, иначе говоря — понятие сути бытия и более общие роды этого понятия (например, для октавы — отношение двух к одному и вообще число), а также части, входящие в состав такого понятия. Далее, причина, — это источник, откуда берет первое свое начало изменение или успокоение: так, например, человек, давший совет, является причиною, и отец есть причина ребенка, и вообще то, что делает, есть причина того, что делается, и то, что изменяет — причина того, что изменяется. Кроме того, о причине говорится в смысле цели; а цель, это — то, ради чего, — например, цель гулянья — здоровье. В самом деле, почему [человек] гуляет, говорим мы. Чтобы быть здоровым. И сказавши так, мы считаем, что указали причину» [7, с. 79].
Установив, таким образом, существование четырех причин всего совершающегося, Аристотель ставит вопрос, какие из них основные и несводимые и какие могут быть сведены одни к другим.
Анализ вопроса приводит Аристотеля к выводу, что из всех четырех причин существуют две основные, к которым сводятся все прочие. Эти основные и уже ни на что далее несводимые причины — «форма» и «материя».
Так, целевая причина сводится к формальной причине, или к «форме». И действительно. Всякий процесс есть процесс, движущийся к некоторой цели. Однако если рассматривать не те предметы, которые возникают в результате сознательной целевой деятельности человека, а предметы, которые возникают независимо от этой деятельности как естественные предметы природы, то для этих предметов цель, к которой они стремятся, есть не что иное, как действительность, существующая в них как возможность. Так, можно рассматривать рождение человека как осуществление понятия о человеке. Это понятие коренится в качестве возможности в «материи», или в веществе, из которого состоит человек.
Сведение «целевой» причины к «форме», или к осуществленной действительности, возможно для Аристотеля потому, что его учение о «цели», или «телеология», есть телеология не только естественная, осуществляющаяся в процессах самой природы независимо от человека, но, кроме того, телеология объективная. В этом новое понятие о телеологии, достигнутое Аристотелем в сравнении с его предшественниками: Сократом и Платоном. У Сократа (каким его, по крайней мере, изображает Платон) был замысел объективной телеологии, поскольку он рассматривал мир как целесообразное образование. Этим объясняется его полемика с Анаксагором. Однако в реализации этого замысла Сократ сходит с пути объективной телеологии и во множестве частных исследований рассматривает исключительно субъективную телеологию: целесообразную деятельность ремесленников и художников. Более того. Согласно представлениям Сократа, окружающие человека предметы имеют ту или иную природу только потому, что, обладая этой природой, они могут быть полезны человеку. У Платона еще яснее, чем у Сократа, выступает замысел объективной телеологии, но и Платон, как Сократ, сбивается, на путь субъективного толкования целесообразности. Только у Аристотеля впервые телеология становится последовательно объективной. По Аристотелю, способность предметов быть полезными (или вредными) для человека по отношению к самим этим предметам есть нечто случайное и внешнее. Предметы обладают не данной или предписанной им извне целью, а сами, в самих себе, объективно имеют цель. Состоит она в реализации, или в осуществлении «формы», понятия, таящегося в них самих. Но это и значит, что «цель» сводима к «форме» — к действительности того, что дано как возможность в «материи» предметов.
Так же сводима к «формальной» причине, или к «форме», и движущая причина («начало изменения»). И этой причиной предполагается понятие о предмете, ставшее действительностью, или «форма». Так, архитектор может быть назван действующей причиной дома. Однако так назван он может быть лишь при условии, если он строит дом согласно плану, или проекту, который как понятие существует в его мысли до возникновения реального дома. Выходит, что и причина движения и изменения — не основная и не несводимая: она также сводима к «форме», ибо понятие о предмете, осуществленное в веществе («материи»), и есть форма.
В этом учении Аристотеля нетрудно заметить различие в понимании «формы» и «материи» в зависимости от того, идет ли речь об объяснении существующего в мире движения или об объяснении неподвижного бытия. В обоих случаях необходимо сведение всех четырех причин к «форме» и «материи». Если рассматриваются отдельные предметы, то под «формой» и «материей» необходимо понимать просто то, из чего состоят эти предметы, иначе — их элементы. Например, для кирпичей «материя» — глина, а «форма» — вылепленные из глины тела, из которых может быть построен дом. Но в «форме» и «материи» можно видеть не только элементы отдельных — природных или создаваемых человеком — предметов. В «форме» и «материи» следует видеть также причины или принципы, исходя из которых мог бы быть объяснен весь мировой процесс в его целом. При таком объяснении под «материей» еще можно разуметь то, что подвергается изменениям, но «форму» в качестве «начала движения» уже нельзя определять как то, чего мир еще только достигает в своем процессе движения. Это невозможно, так как движение не может быть произведено такой формой, которая еще не осуществлена. Понятая в качестве «начала движения», форма должна быть «формой» уже осуществленной. Если же предмет должен впервые получить свою «форму» посредством движения, но в действительности еще не обладает «формой», то это значит, что в этом случае «форма» должна необходимо существовать в каком-либо другом предмете.
Если рассматриваются уже не отдельные предметы природы, а вся природа в целом или весь мир в целом, то для объяснения его необходимо допустить существование, во-первых, «материи» мира, его чистой возможности, и во-вторых - «формы» мира, пребывающей, однако, вне самого мира.

Перводвигатель
Но это ведет к вопросу о том, возник ли мир во времени и может ли он погибнуть во времени.
Уже было установлено, что возможность движения, наблюдающегося в мире, предполагает: 1) существование «материи» и 2) существование «формы», осуществленной в «материи». Но из этих положений, по Аристотелю, следует, что мир — бытие вечное. Доказывается это просто. Допустим, что был некогда момент, когда движение впервые началось. Тогда возникает альтернатива, т. е. необходимо признать одно из двух: 1) или что «материя» и «форма» уже существовали — до момента начала первого движения или 2) что они до этого момента не существовали. Если они не существовали, то тогда необходимо утверждать, что и «материя», и «форма» возникли предварительно. А так как возникновение невозможно без движения, то при сделанном допущении получаем нелепый вывод, будто движение существовало до начала движения. Если же «материя» и «форма» уже существовали до момента начала первого движения, то тогда неизбежен вопрос: в силу какой причины «материя» и «вещество» не породили движения раньше, чем оно возникло в действительности? Такой причиной могло быть только существование какого-то препятствия к движению, помехи или задержки. Однако все это — препятствие, помеха, задержка — может быть, в свою очередь, только движением. Выходит, стало быть, что вновь необходимо предположить, будто движение существовало еще до начала какого бы то ни было движения. Итак, оба члена альтернативы привели к противоречию, к абсурдному выводу.
По Аристотелю, существует лишь один способ устранить это противоречие: необходимо допустить, что происходящее в мире движение не только не имеет начала, но не имеет и конца, т. е. что оно вечно. В самом деле, чтобы представить, что совершающийся в мире процесс движения когда-то, в какой-то определенный момент времени прекратится, необходимо допустить, что мировое движение будет прервано каким-то другим движением. Но это значит, что мы предполагаем возможность движения после полного прекращения всякого движения.
Доказательство вечного существования мира и вечного существования мирового движения необходимо ведет к предположению вечной причины мира и вечного двигателя мира. Этот вечный двигатель есть в то же время первый двигатель (перводвигатель) мира. Без первого двигателя не может быть никаких других двигателей, не может быть никакого движения.
Как вечная и невозникшая причина мирового процесса, как причина всех происходящих в мире движений перводвигатель мира есть, согласно мысли Аристотеля, бог. Здесь онтология и космология Аристотеля сливаются с его теологией, или богословием. Именно за эту сторону учения Аристотеля ухватились мусульманские и христианские богословы: они пришли к решению использовать — и использовали — учение Аристотеля, чтобы подвести философскую основу под догматы мусульманской и христианской религии.
Свои определения свойств божества Аристотель выводит не из религиозной догматики, которой у греков не было, а из анализа понятия перводвигателя. Если можно так выразиться, бог Аристотеля — не мистический, а в высшей степени «космологический»; само понятие о нем выводится весьма рационалистическим способом. Ход мысли Аристотеля таков.
Предметы, рассматриваемые относительно движения, могут быть троякой природы: 1) неподвижные; 2) самодвижущиеся и 3) движущиеся, но не спонтанно, а посредством других предметов.
Перводвигатель, как это следует из самого его определения или понятия о нем, не может приводиться в движение ничем другим. В то же время перводвигатель не может быть и самодвижущимся. В самом деле. Если мы рассмотрим понятие о самодвижущемся предмете, то в нем необходимо будет различить два элемента: движущий и движимый. Поэтому в перводвигателе, если он самодвижущееся бытие, необходимо должны быть налицо оба названных элемента. Но тогда очевидно, что подлинным двигателем может быть только один из обоих элементов, а именно — движущее.
Рассмотрим теперь движущее. Относительно этого элемента так же необходимо возникает вопрос: как необходимо понимать движущее, будет ли оно самодвижущимся или неподвижным. Если оно будет самодвижущимся, то первым двигателем вновь будет движущий элемент и т. д. Рассуждение продолжается, пока мы не придем, наконец, к понятию неподвижного перводвигателя.
Но существуют, по Аристотелю, и другие основания, в силу которых перводвигатель должен быть мыслим только как неподвижный двигатель. Астрономические наблюдения неба так называемых неподвижных звезд во времена Аристотеля, когда не существовало еще высокоточных способов для наблюдения изменений в угловом расстоянии между звездами, приводили к выводу,. будто мир движется непрерывным и равномерным движением. Напротив, самодвижущиеся предметы, а также предметы, движимые другими предметами, не могут быть источником непрерывных и равномерных движений. В силу этого соображения — таков вывод Аристотеля — перводвигатель мира должен быть сам неподвижным, Из неподвижности перводвигателя мира Аристотель выводит как необходимое свойство бога его бестелесность. Всякая телесность, или материальность есть возможность иного бытия, перехода в это иное, а всякий переход, по Аристотелю, есть движение. Но бог, он же перводвигатель, — неподвижное бытие; следовательно, бог необходимо должен быть бестелесным.
Нематериальностью, или бестелесностью, неподвижного перводвигателя обосновывается новое важное его свойство. Как нематериальный, бог (неподвижный перводвигатель) никоим образом не может быть мыслим как бытие в возможности, не может быть ни для чего субстратом. Чуждый возможности, бог есть всецело действительность, и только действительность, не «материя», а всецело «форма», и только «форма».
Но откуда может возникнуть у нас понятие о такой чистой «форме», если все предметы мира, с которыми мы имеем дело в нашем опыте, всегда есть не чистая «форма», а сочетание «формы» с «материей»? Как и в других вопросах своего учения о бытии и о мире, Аристотель ищет ответ на этот вопрос при посредстве аналогии. Чтобы получить понятие о чистой действительности, или о чистой «форме», необходимо, как утверждает он, рассмотреть совокупность вещей и существ природного мира.
Объективный идеалист в своем философском учении о бытии (а я бы сказал – формальный материалист), Аристотель рассматривает мир как определенную градацию «форм», которая есть последовательное осуществление понятий. Каждый предмет материального мира есть, во-первых, «материя», т. е. возможность или средство реализации своего понятия, и, во-вторых, «форма», или действительность этой возможности, или осуществление понятия.
Наивысшее существо материального мира — человек Как в любом другом предмете этого мира, в человеке следует видеть соединение «материи», которой в этом случае будет тело человека, с «формой», которой будет его душа. Как «материя» тело есть возможность души. Но и в душе должны быть налицо как высший элемент, так и низшие. Высший элемент души — ум. Это последняя действительность, и возникает она из низших функций души как из возможности.
Аристотель переносит результаты этого рассуждения по аналогии на своего бога. Так как бог, по Аристотелю, — наивысшая действительность, то бог есть ум (.
В этом уме необходимо различать активный и пассивный элементы. Активный элемент сказывается, когда мысль есть мысль деятельная. Но высшая деятельность мысли, по Аристотелю, — деятельность созерцания. Стало быть, будучи умом и высшей действительностью, ум бога есть ум, вечно созерцающий.
Что же он созерцает? Для ответа на этот вопрос Аристотель вводит различение двух видов деятельности. Человеческая деятельность может быть либо теоретической, либо практической. Теоретическая направлена на познание, практическая — на достижение целей, находящихся вне самого деятеля и его деятельности.
По Аристотелю, мысль перводвигателя есть мысль теоретическая. Если бы его мысль была практическая, то она должна была бы полагать свою цель не в себе, а в чем-либо ином, внешнем. Такая мысль не была бы мыслью самодовлеющей, была бы ограниченна.
Итак, бог, или перводвигатель, есть созерцающий чистый ум.
Но если бог как высшая форма породил вечный процесс движения, происходящий в мире, то это не значит, будто бог направляется в своей деятельности на нечто, существующее вне его. Если бы дело обстояло таким образом, то в боге уже нельзя было бы видеть только ум, или чистый ум. Дело в том, что, по учению Аристотеля, «материя» есть лишь возможность «формы». Но это значит: для возникновения движения нет необходимости, чтобы высшая форма оказывала на движение активное непосредственное воздействие. Достаточно, чтобы высшая «форма» просто существовала сама по себе, и «материя», уже в силу одного этого существования, необходимо должна испытывать стремление и потребность к реализации «формы». Именно поэтому бог, как его понимает Аристотель, есть цель мира и всего мирового процесса, есть форма всех форм.
Дальнейшее определение природы бога Аристотель выводит из того, что бог есть мысль. Но качество мысли определяется качеством ее предмета. Наиболее совершенная мысль должна иметь и предмет наиболее совершенный. А так как, по Аристотелю, самый совершенный предмет — совершенная мысль, то бог есть мышление о мышлении, иначе — мышление, направленное на собст венную деятельность мышления. Таким образом, бог есть высшая, или чистая, «форма»; действительность, к которой не примешивается ничто материальное, никакая возможность; чистое мышление, предмет которого — его собственная деятельность мышления.
Учение это — учение объективного идеализма и вместе с тем теология. Принципиальная основа философии Аристотеля та же, что и у Платона. У Платона высшее бытие — объективно существующие бестелесные формы, или «идеи» («виды»). У Аристотеля высшее бытие — единая и единственная божественная бестелесная «форма», «чистый» беспримесный ум, мыслящий собственную деятельность мышления.
В то же время объективный идеализм Аристотеля имеет более рационалистический характер. Высшее бестелесное бытие Платона — «идея» блага, представляющая идеализм Платона в этическом свете; высшее бестелесное бытие Аристотеля — «ум». Бог Аристотеля — как бы идеальный величайший и совершеннейший философ, созерцающий свое познание и мышление, чистый теоретик.

---

Из жизнеописания Александра Македонского по Плутарху

Александр захватил в плен десять гимнософистов из числа тех, что особенно старались склонить Саббу к измене и причинили македонянам немало вреда. Этим людям, которые были известны своим умением давать краткие и меткие ответы, Александр предложил несколько трудных вопросов, объявив, что того, кто даст неверный ответ, он убьет первым, а потом — всех остальных по очереди. Старшему из них он велел быть судьею. Первый гимнософист на вопрос, кого больше — живых или мертвых, ответил, что живых, так как мертвых уже нет. Второй гимнософист на вопрос о том, земля или море взращивает зверей более крупных, ответил, что земля, так как море — это только часть земли. Третьего Александр спросил, какое из животных самое хитрое, и тот сказал, что самое хитрое — то животное, которое человек до сих пор не узнал. Четвертый, которого спросили, из каких побуждений склонял он Саббу к измене, ответил, что он хотел, чтобы Сабба либо жил прекрасно, либо прекрасно умер. Пятому был задан вопрос, что было раньше — день или ночь, и тот ответил, что день был на один день раньше, а потом, заметив удивление царя, добавил, что задающий мудреные вопросы неизбежно получит мудреные ответы. Обратившись к шестому, Александр спросил его, как должен человек себя вести, чтобы его любили больше всех, и тот ответил, что наибольшей любви достоин такой человек, который, будучи самым могущественным, не внушает страха. Из трех остальных одного спросили, как может человек превратиться в бога, и софист ответил, что человек превратится в бога, если совершит нечто такое, что невозможно совершить человеку. Другому задали вопрос, что сильнее — жизнь или смерть, и софист сказал, что жизнь сильнее, раз она способна переносить столь великие невзгоды. Последнего софиста Александр спросил, до каких пор следует жить человеку, и тот ответил, что человеку следует жить до тех пор, пока он не сочтет, что умереть лучше, чем жить. Тут царь обратился к судье и велел ему объявить приговор. Когда судья сказал, что они отвечали один хуже другого, царь воскликнул: «Раз ты вынес такое решение, ты умрешь первым». На это софист возразил: «Но тогда ты окажешься лжецом, о царь: ведь ты сказал, что первым убьешь того, кто даст самый плохой ответ».

Богато одарив этих гимнософистов, Александр отпустил их.

"Из трех остальных одного спросили, как может человек превратиться в бога, и софист ответил, что человек превратится в бога, если совершит нечто такое, что невозможно совершить человеку" - лучшим ответом был этот, остальные дали худший ответ.

Современный российский писатель Сергей Алексеев в своих произведениях утверждает, что Аристотель имел свою корысть от завоевательного похода Александра. Стремясь к мировому идеологическому господству, он хотел уничтожить мировоззренческое наследие Востока. Поэтому, пока македонская армия грабила шелка и злата, его люди уничтожали библиотеки. В Индии Александр стал понимать скрытую цель похода, чего не хотел и боялся Аристотель. Поэтому, Александр очень скоропостижно скончался.

---

Плюнул на Республику: за всё добро, которое я для альянса сделал, меня вознаградили поношением - за мою веру ))
Велика моя награда на небесах )

---

Мысль дня

"Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч..." (Лк.22:36)

Меч, всё же, лишним не будет ))

Толкование Феофилакта Болгарского

И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч; ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно.

Господь, в начале проповеди посылая учеников по селениям и городам, повелел им не брать лишнего, не носить с собой ничего даже нужного и ни о чем не заботиться, И в этом случае они должны были познать Его силу. Ибо Сам заботясь о них, как о слабых, Он устроял так, что и без их заботы в обилии текло к ним все нужное. А теперь Он повелевает противное, не противореча впрочем Себе, но, объявляя им, что доселе Он ухаживал за ними как за детьми и не заставлял их ни о чем заботиться, а отселе они должны считать себя возмужалыми и заботиться сами о себе. Я, - говорит, - заботливый Отец ваш, отхожу уже. Отселе примите сами на себя заботы о своих делах, а не возлагайте всего на Меня; ибо дела ваши будут не таковы, как были легки и не трудны, но вы подвергнетесь и голоду, и жажде, и многим бедствиям. На это намекает словами о мешке, суме и мече. Поэтому будьте бодры, так как вы имеете алкать и нуждаться в пище, на что намекает "сумой", и мужественны, так как впадете во многие опасности, на что указывает "меч". Говорит это, конечно, не для того, чтобы они носили с собою мечи, но чтоб, как я сказал, объявить о войнах и бедствиях и сделать их ко всему готовыми. Чтобы потомки не подумали, что апостолы ничего от себя не принесли для благочестия, но все было от Бога, Господь говорит: нет, да не будет так. Ибо Я не хочу пользоваться Моими учениками, как бездушными орудиями, но требую, чтоб они приложили и то, что могут сами от себя. И действительно, ты найдешь, что апостолы, и особенно Павел, удачно исполняли многие и из человеческих искусств (Деян. 18, 3; 20, 34); разве только в них не отсутствовала и помощь Божия. Вместе с сим это полезно было и для скромности апостолов. Ибо если бы они, не заботясь сами ни о чем, всего ожидали от Бога и им все давалось бы, то они могли бы возгордиться, как получившие в удел нечто высшее человеческой природы. Сверх того, природа стала бы недеятельной и растлилась бы, если б они ничего не изобретали сами от себя, а ожидали всего именно, как говорится, в измолотом виде. Поэтому Господь говорит им: отселе носите "сумы", то есть так располагайтесь и заботьтесь, как имеющие испытать голод, и купите "мечи", то есть так берегите себя, как имеющие встретить опасности и войны. - Некоторые покупку меча разумели иначе. Сим, - говорят, - Он намекает на имеющее вскоре совершиться нападение на Него и на то, что Его захватят люди - убийцы. Так как пред этим временем они спорили друг с другом о первенстве, то Господь говорит: теперь время не спорам о первенстве, но время опасности и убийств. Ибо и Меня, Учителя вашего, отведут на смерть, и притом на смерть бесчестную. Но чрез это исполнится на Мне сказанное: "и к злодеям причтен был" (Ис. 53, 12). Итак, желая указать на разбойническое нападение, Он упомянул о мече, и не открыл совершенно, чтобы не смутились каким-нибудь ужасом, не умолчал совершенно, чтобы не пришли в смятение в случае внезапного нападения, особенно же для того, чтобы, вспоминая впоследствии, подивились Его предведению и почудились, как Он, однако ж, предал Сам Себя на страдание за спасение людей, а поэтому и сами не убегали ни от каких болезней за спасение некоторых. Я думаю, что Господь говорит так приточно для того, чтобы получили пользу после, когда вспомнят и поймут. Поскольку тогда они находились в таком недоразумении, что сказали: Господи, вот здесь два меча, а Он, видя, что они не поняли, говорит: довольно, хотя и не было довольно. Ибо если бы против пришедших разбойническим образом нужно было употребить человеческую помощь, то не довольно было бы и сотни мечей. Если же не человеческое, но Божественное содействие нужно было, то излишни были и два меча. Однако ж Господь не захотел обличать их в непонимании, но, сказав "довольно", пошел. Это подобно тому, как и мы, когда, беседуя с кем-нибудь, видим, что он не понимает наших слов, говорим: хорошо, оставь; хотя и не хорошо, но, чтобы не оскорбить его, оставляем. Господь поступил так потому, что видел, что ученики не понимают сказанного. - Он идет вперед и оставляет речь, предоставляя уразумение сказанного течению обстоятельств, подобно тому, как Он некогда сказал: "разрушьте храм сей", а ученики поняли уже впоследствии, после Его воскресения (Ин. 2, 19. 22). Некоторые же говорят, что Господь словом "довольно" указал на несообразность слов с обстоятельствами. Ученики сказали: вот здесь два меча, а Господь, говорят, указывая на эту несообразность, сказал: если есть два меча, то это очень много и довольно для нас против той толпы, которая придет на нас.

---

Образец диалога культур )))

[21:58:46] poslushnik (Gray Max, maximi2): объясни мне пожалуйста, почему вы считаете, что Магомет - истинно пророк? ))
[22:03:43 | Изменены 22:03:50] Eddileo [Русь]: по арабски поймёшь?
[22:04:50] poslushnik (Gray Max, maximi2): нет, по-русски давай )
[22:05:16] Eddileo [Русь]: лично я так не считаю
[22:05:33] Eddileo [Русь]: мне по барабану....
[22:06:10] poslushnik (Gray Max, maximi2): как же у вас там: "Нет Бога кроме Бога и Магомет - пророк Его"?
если Магомет - не пророк, то ты не мусульманин =)
[22:07:25] Eddileo [Русь]: бог он или один или давно в отпуске и прикалывается над тобо....он мне последни раз говорил - не кипятись, придёт в твоей жизни и не раз человек, сеяющи смуту и неверие или будет говорить словами из священия....главное не запиши его во враги своя
[22:08:57] poslushnik (Gray Max, maximi2): так ты отрекаешься от этого вашего Магомета? )
[22:09:56 | Изменены 22:10:10] Eddileo [Русь]: так Мухаммадин - это не бог!!!!!!!!!!!!!
[22:10:23] poslushnik (Gray Max, maximi2): ну так это и ослу понятно, что не бог )
[22:10:47] Eddileo [Русь]: а чё мне отрекаться от него? я ему не присягал!
[22:11:19] poslushnik (Gray Max, maximi2): значит и корану, якобы из его уст написанному как из уст пророка, ты не следуешь?
[22:11:51] Eddileo [Русь]: стараюсь следовать
[22:11:54] Eddileo [Русь]: Каждый выбирает для себя, женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку - слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы. Щит и латы, посох и заплаты, меру окончательной расплаты. Каждый выбирает по себе.
[22:12:13] poslushnik (Gray Max, maximi2): ага...
так значит Магомета ты всё же считаешь пророком?
[22:13:25] Eddileo [Русь]: для меня он не авторитет! и я его не считаю пророком...у меня есть в сердце бог...мне этого хватает
[22:14:37] poslushnik (Gray Max, maximi2): если он не пророк, а назвался пророком, то он лжепророк. а раз лжепророк, то и его учение, то есть коран - ложно.
как можно сознательно следовать учению, о котором известно, что оно ложно?
[22:14:53] Eddileo [Русь]: не тебе судить
[22:15:12] poslushnik (Gray Max, maximi2): я не сужу, я рассуждаю )
[22:16:42] Eddileo [Русь]: ты не рассуждаешь , а опять треньку льёшь.... пытаешься влезть и рассудить в наше религии, о которо ты ничего не знаешь кроме как прочитал что то и с тех пор делаешь выводы что мы муслимы..
[22:17:04] poslushnik (Gray Max, maximi2): а вы не муслимы? )
[22:17:12] Eddileo [Русь]: ты балбес и и психика у тебя не в порядке
[22:17:28] Eddileo [Русь]: ДАЛБАЁБ
[22:17:30] Eddileo [Русь]: я МУСЛИМ
[22:17:43] poslushnik (Gray Max, maximi2): значит я делаю правильные выводы )
[22:17:58 | Изменены 22:18:07] Eddileo [Русь]: ПОШЁЛ НАХУЙ ФАШИСТ
[22:18:11] Kcana: (devil)
[22:18:19] Eddileo [Русь]: буду ставить вопрос о твоём изгнании
[22:18:23] Kcana: прекратите сейчас же
[22:18:44] Kcana: или в личку препираться
[22:18:46] Eddileo [Русь]: тебя предупреждали?
[22:18:56] Eddileo [Русь]: теперь не обижайся!!!!!!!!!!!!!!!
[22:19:15] poslushnik (Gray Max, maximi2): эд, я с тобой мирно и культурно пытался поговорить - а ты меня обложил матом и ещё угрожать надумал )
[22:19:28] Eddileo [Русь]: прощайся....с Республикой.... думаю голосование покажет кто прав!
[22:19:41] poslushnik (Gray Max, maximi2): голосование покажет кого больше )
[22:20:27] Eddileo [Русь]: я думаю ты очкарик худой.... ну дружишь с нациками
[22:20:38] Eddileo [Русь]: а сам ты хамелеон
[22:20:50] Eddileo [Русь]: как тебя допустили преподом работать?
[22:21:16] poslushnik (Gray Max, maximi2): )))
[22:23:41] poslushnik (Gray Max, maximi2): я запостил наш разговор у себя, как образец диалога культур =)
[22:24:08] Eddileo [Русь]: какого "члена" парень ты имеешь права тут рассуждать что учение мусульман ложно. а твоё не ложно?
[22:24:37] poslushnik (Gray Max, maximi2): [22:13:25] Eddileo [Русь]: для меня он не авторитет! и я его не считаю пророком...у меня есть в сердце бог...мне этого хватает
[22:14:37] poslushnik (Gray Max, maximi2): если он не пророк, а назвался пророком, то он лжепророк. а раз лжепророк, то и его учение, то есть коран - ложно.
как можно сознательно следовать учению, о котором известно, что оно ложно?
[22:25:04] Eddileo [Русь]: ты пацан с красно жопой - запомни это! я видел много христиан, мусульман. иудеев, которые никогда так предвзято не относятся к друг другу
[22:25:41] poslushnik (Gray Max, maximi2): )))
[22:26:40] Eddileo [Русь]: что ты сделал для своей религии парень?
[22:26:45] Eddileo [Русь]: НИХУЯ!
[22:26:53] Eddileo [Русь]: а форсу немеренно!
[22:27:21] Eddileo [Русь]: пацан ты с рогатко и психически невпоряде - я думаю
[22:27:36] poslushnik (Gray Max, maximi2): по-крайней мере я себя пророком не объявлял )))
[22:27:48] Eddileo [Русь]: что ты сделал Христианин для своего Христа?
[22:28:08] poslushnik (Gray Max, maximi2): я живу для Него )
[22:28:36] Eddileo [Русь]: чем живёшь...? ругачкой с муслимами?
[22:29:01] poslushnik (Gray Max, maximi2): я с тобой мирно беседовать пытался - это ты ругань тут развёл )
[22:30:43] Eddileo [Русь]: ты меня бесишь.... ты лезешь со своими нравоучениями...куда тебе не надо...ты не знаешь мусульман, не знаешь традиции, нихера не знаешь...а умничаешь будто Тамплиер хренов
[22:31:05] poslushnik (Gray Max, maximi2): я только задал тебе вопрос. )
[22:32:20] Eddileo [Русь]: ваще со мно не разговарива - я муслим.... ты меня не поймёшь!!!!
[22:32:40] poslushnik (Gray Max, maximi2): да, я тебя не пойму. но я пытался )
[22:32:45] Eddileo [Русь]: а то наху улетишь отсюда тоже как из главного чата
[22:33:03] poslushnik (Gray Max, maximi2): из главного чата кстати я сам ушёл, меня никто пинками оттуда не гнал )
[22:33:43] Eddileo [Русь]: ты ушёл вовремя... после тебя сказали все - слава богу сам ушёл вовремя...тебя выгнать хотели все
[22:33:56] poslushnik (Gray Max, maximi2): а мне-то что? )
[22:35:02] Eddileo [Русь]: а тебе ни что.... ты неадекват.... больше всего это определение я это услышал после твоего ухода...задумайся - видимо что тут не так... не могут быть все неадекатами а ты красавчик
[22:35:40] poslushnik (Gray Max, maximi2): если все вокруг больны чумой, а ты - нет, то это не значит, что ты ненормальный )))
в чём заключается моя неадекватность?
[22:36:13] Eddileo [Русь]: думаю после 3-х уколов аминазина ты поймёшь это....
[22:36:25] poslushnik (Gray Max, maximi2): )))

---

Пытаю священника вопросами (часть 2)

- Принимаю бессилие перед логикой и философией. Думаю мы не первые кто по этому вопросу недоумевали. Я слышал лекцию кураева на эту тему. Лет 7 назад он в мединституте у нас выступал и как раз что-то про эти противоречия говорил. Думаю, подобные лекции есть в интернете
В моей жизни святость Церкви работает. я чувствую благодать и помощь Божью.
Попробуйте начать молиться чтоб Господь Вас вразумил как понять все это.

- Я молюсь каждый вечер, и за вас в том числе, отец Евгений )))
Если бы Господь не помогал мне, то моё существование сейчас было бы совсем жалким, если бы вообще было. Я без Бога и ста шагов пройти не могу, не говоря уже о прочем ))
И представьте себе ужас, который у меня вызывает мысль, что Господь может оставить меня по причине многих моих грехов...
Моё отношение к такого рода антиномичным вопросам - отстранённое. Отстранённый холодный вычисляющий разум. Тем не менее, решать их надо, причём правильно. Я склонен придерживаться второго варианта ответа, если у Вас нет возражений. Правда, сказав А, я должен буду сказать Б - что мiр есть хаос...