читать дальше«Что значит это удивительное учение об абсолютном тождестве идеального и реального, идеи и вещи? Хотя и трудно без специальной школы понять феноменологическую установку, но все же она легко усваивается умом, привыкшим оперировать над чисто смысловой сферой. Смысл – сам по себе, а вещи – сами по себе: это – понятно, это – философу привычно. Может быть, было бы даже лучше, если бы философ не столь привыкал к такой абстракции. Понятен по-своему и трансцедентализм, мечтающий укрыться от вещей в абстрактное царство "заданностей" и "методов", "чистых возможностей". Отвлеченность, как она часто ни тонка и ни трудна, она все же сама по себе как-то понятна и приемлема, и философы любят заниматься ею и даже ею злоупотреблять. Но что делать философу, когда оказывается, что его абстрактные смыслы и есть та самая живая жизнь, с которой он их снимал и от которой увиливал ради философской "чистоты" и "точности"? Что делать философу, когда вдруг его же собственная отвлеченная мысль приходит к признанию, что его "понятия" и есть "вещи", а "вещи" и есть самые "понятия", когда падает всякая преграда между теоретическим и практическим, идеей и действительностью, когда вся эмпирически ощущаемая и осознаваемая действительность становится идеей и есть сама идея, а отвлеченная идея вдруг начинает быть видимой, осязаемой, чувственной и реальной вещью? Конечно, это есть возврат философа к покинутой им действительности, новая встреча с бытием после долгой и тяжкой разлуки, какой-то брак или, по крайней мере, обручение с невестой, то ли сознательно покинутой и забытой, то ли страстно разыскиваемой и желанной. Это уже не может быть той просто житейской и бытовой непосредственностью, с которой каждый приходит к бытию и живет в нем. Это не та встреча с действительностью, когда она во всей своей случайности и пестроте неожиданно вскидывает оборванные клочки бытия перед столь же случайным и беспредметно скользящим взором. Это – та встреча, на которую способен только философ; и это тот возврат, на который философ только и способен. Это – встреча с вещами в разуме, возврат – к действительности умной, в мудрости, в уме видимой и осязаемой. Что же это за действительность, которая наивна и непосредственна, как всякое обыденное сознание, и которая мудра и философична, как сама философия? Это есть действительность мифа, бытие мифическое.»
Цит. по: А.Ф. Лосев "Очерки античного символизма и мифологии"